Наш, а чей же ещё!

Откуда пришла сама идея, я уже, толком, не помню. Но были обследования и лечения, которые должны были помочь, потом были новые лечения, потому что те не помогли. И руки уже опустились. И, казалось, что мечты о ребенке надо отложить на неопределенный срок, или просто отложить в сторону.

И тут пришла мысль об усыновлении – вроде бы такая очевидная, но совсем не простая. И было, как и у всех – ночи в интернете, чтение тематических форумов, сайт «Дня Аиста». Для того что бы сделать первый шаг – просто записаться на школу усыновителей, потребовалось немало сил, сейчас даже смешно вспоминать, как страшно было. Да и муж был не в восторге от этих моих идей. Но, когда я предложила просто походить на школу – на удивление легко согласился, сказал, что знания точно не будут лишними.

Начались занятия. С каждым днем моя уверенность в том, что у нас будет приемный ребенок, крепла, хотя муж все еще не говорил ничего определенного. Самое важное, что дала мне школа – это понимание, что в усыновлении нет ничего из ряда вон выходящего, что есть много других семей, которые уже нашли своих деток. Возможно, это единственное чего мне действительно не хватало, что бы решиться – просто увидеть, что это самые обычные семьи.

Пока шли занятия я жила буквально от выходных до выходных, потому что остальное время мне было неимоверно скучно, а еще все время появлялись мысли, которые хотелось с кем-то обсуждать. Вечерами я продолжала читать форумы. И, однажды, открыв сайт «Дня Аиста», на главной странице увидела фотографию маленького мальчика. Раньше я не смотрела фотографии детей в галерее, считала, что пока рано смотреть этот раздел. Но эта фотография меня чем-то зацепила, я открыла ее и начала рассматривать. Такой серьезный малыш, а ему сейчас всего четыре месяца. Смотрел на меня с фотографии и как бы спрашивал, что же с ним случилось, хотя нет, никого он не спрашивал, а просто размышлял. Я показала эту фотографию мужу, ему она тоже очень понравилась. Потом мы просмотрели всю галерею, но другие детки не «зацепили». Хотя опять удивило, что это просто детки – хорошие, обычные детки.

Сказать, что я все время думала об этом мальчике, будет не правильно. Но я часто вспоминала о нем, иногда открывала фотографию и смотрела. Дела складывались так, что раньше, чем через пару месяцев мы все равно не можем начать собирать документы. Да и муж все еще не принял окончательное решение. Но мы говорили, что если, когда мы решимся, малыш еще не найдет своих родителей, то мы начнем поиски именно с него. Тут можно сказать, что из-за нашей нерасторопности ему придется просидеть в учреждении дольше, чем мог бы. Но мы были почти уверены, что для него обязательно найдутся родители, и даже не настраивали себя. Да и не до конца готовые к принятию родители – это тоже не правильно. А в тот момент, папа точно еще «недозрел».

Что послужило толчком к началу действий, я даже и сама не поняла. Просто пришло время. Мы уже договорились, что на следующей неделе возьмем отгул на работе, и сходим в опеку познакомиться. Но тут позвонила моя мама, которая изначальна не очень радостно относилась к нашей идее, и сказала, что она в опеку зашла и взяла бланки медицинских справок. Она тоже «дозрела».

Начали собирать документы. С работы мне пришлось уволиться, потому что мое начальство совершенно не хотело, что бы я по своим делам отлучалась в рабочее время, но что делать, для меня это была не слишком большая потеря. Документы мы собрали чуть больше, чем за неделю. Медицину сделали быстро и без проблем, хотя я боялась, что тут все может затянуться, потому что в августе все в отпусках. В нашей опеке нам сказали, что справку об отсутствии судимости они закажут сами, и сделали это чуть больше, чем за неделю. Правда, потом в Кировском районе сказали, что эта справка не подойдет и надо заказывать самим, но документы без нее приняли. Заключение нам тоже сделали быстро – меньше, чем за неделю. Показали общую городскую базу по детям, информации там совсем не много, да и детки, явно не все. Мы узнали, что понравившегося нам мальчика никто так и не забрал, и в диагнозах у него, вроде, все не страшно.

Поехали в Кировский район, где и находится мальчик. Написали заявление на подбор ребенка. Как и положено, написали в дополнительных пожеланиях «европейскую внешность». На что нам сказали, что тот мальчик совершенно не европейской внешности. А мы и не заметили сами. Посмотрели в базе всех детишек до года, понравился еще один мальчик, и тоже ни разу не европейской внешности. Ну да ладно. Взяли направление на того первого, с фотографии. Оказалось, что до нас его даже никто не смотрел (я вся в недоумении – как такой хороший мальчик и никому не понравился). Сразу поехали в дом ребенка. Там нам опять сказали, что он совсем не русский, но мы были уже готовы к этому. А вот к тому, что ребенок в больнице мы готовы не были. У него ветрянка и познакомиться мы сможем только, когда его выпишут, а когда это будет – неизвестно, и вообще в городе есть другие дома ребенка – туда и идите. Звоню в опеку, обещают выяснить, где он, и договориться, что бы мы съездили в больницу. Еще три дня ждем, потом получаем новое направление на знакомство, но уже в больнице.

Поехали в больницу. Там, конечно, ничего не знают о том, что за направление у нас в руках, но в итоге к ребенку пустили. Завели в палату, там стоит много кроваток с детками разного возраста, нам показывают в угол, мол, вон ваш. Я смотрю в пустую кроватку и ничего не могу понять – малыш забился в самый дальний уголок и спит. Его разбудили и нас оставили. Он был совсем маленький, хотя ему уже восемь месяцев, и весь в зеленке. Я сначала даже боялась его взять на руки, но потом осмелела, взяла его, и он мне улыбнулся. Совершенно довольный, уже тем, что на него кто-то обратил внимание. Долго нам общаться не дали, сказали, что сюда вообще посторонних пускать не велено.

И мы ушли думать. Хотя думать было особенно не о чем. С одной стороны, он и правда, какой-то не европейской внешности, да и не екнуло ничего особенно, с другой стороны – как мы можем пойти и отказаться от него. И мы решили – почему бы и не он будет нашим сыночком. Вот и весь «выбор ребенка». Пошли подписали согласие на, уже нашего, Дениску.

Тут нас опять «порадовали» в доме ребенка – оказывается, медкомиссию ребенка могут делать только в первый понедельник месяца, а сегодня как раз первый вторник. И ждать нам теперь еще месяц. И вообще они думали, что мы уже ушли, потому что целых пять дней им не звонили. Документы в суд нам разрешили подать и без этой медкомиссии. Все равно заседание назначат только через месяц.

Через полторы недели Дениску наконец-то выписали из больницы. Когда я пришла навещать его в дом ребенка, мне сказали, что у него опять бронхит, и вообще подозрение на бронхиальную астму, и «выберите себе что-нибудь другое». И его опять увезли в больницу, на этот раз с бронхитом. Его забирают в больницу, а он тянется и плачет «мама-мама», хотя, казалось бы, откуда ему знать это слово. Я попыталась лечь в больницу к нему, но мне не разрешили, сказали, что я ему пока никто. Так что просто ждем суда. Вот пришел день Х, на который назначен суд. Я волновалась, просто ужасно, хотя все меня успокаивали и говорили, что это просто формальность. Но эта формальность оказалась достаточно неприятной – судья посмотрела наши бумаги, проверила каждую закорючку, и сказала, что она не может давать детей кому попало, поэтому надо назначить второе заседание, что бы с нами получше познакомиться. И еще неделю ждем. За эту неделю Дениску перевели в пульмонологическое отделение и все-таки поставили диагноз бронхиальная астма. Когда мы утром, перед повторным заседанием суда пришли к Дениске, то он нас порадовал сразу несколькими вещами – у него вылезли сразу два зуба, а еще он первый раз встал на ножки, когда его поставили. Вдохновленные этим мы поехали в суд. На этот раз все прошло без накладок, хотя судья со всей дотошностью выясняла, имеет ли смысл принимать решение к немедленному исполнению. Все высказались «за», даже главврач дома ребенка, сказала, что мы ей глубоко симпатичны, и вообще ребенку с нами будет лучше (хотя по ее поведению я этого предполагать не могла). Решение изготовили только на следующий день. А еще на следующий день Дениску выписали, и мы забрали его домой.

Дома он тут же разговорился – на все смотрел и рассказывал на своем языке. Хотя до этого я боялась, что он вообще немой. С первого же дня понял, что это его дом, а еще, что на руках у мамы лучше, чем одному и никуда меня не отпускал.

За полтора месяца дома он начал узнавать маму и говорить «мама». Сидеть самостоятельно, и, даже, иногда садиться, стоять с поддержкой и ходить, когда мама держит за ручки, ползать по-пластунски, играть игрушками. Узнает папу и называет его «Абум-бам». Улыбается, когда его берут на ручки. Перестал сосать пальцы.

Папа души не чает в сыночке. Бабушка каждый день звонит, и говорит, что соскучилась. А я каждый раз удивляюсь, когда кто-то говорит, что думал, что «Дениска и вправду ваш». Наш, а чей же еще.

Анастасия.